Матерные слова, их сила и особенность

В мате есть что-то особенное, он иногда сладок, иногда избыточно силен в своем воздействии на людей будучи услышанным, иногда гадок и в смыслах своих топит чувства возвышенные и красивые. Матерные слова называют в русском языке сквернословием, что стоит понимать, как внесение скверны, т. е. чего-то порочного в сознание других людей. В каком смысле? Каждому известно, что матерные слова табуированы в обществе, несмотря на то, что многие используют их в своей речи, не ощущая мат чем-то зазорным и скверным. И, казалось бы, действительно, во многом так оно и есть для взрослого человека. Так в чем же проблема, какого рода это табу и для чего оно?

У каждого матерного слова витиеватый семантический узор, содержащий целый пласт сексуальных смыслов, то есть мат абсолютно и всецело о сексуальном. Причем смыслы эти не описательного характера, не эротические, а откровенно обнажающие в сознании и чувственно то, что у мужчины и женщины природой скрыто под фиговым листом. И этот фиговый лист, внутренним чувством стыда прикрывающий репродуктивные органы, ограничивает и скрывает вечно связующий их порыв к соединению, копуляции, слиянию мужского и женского ради искры жизни. Этот фиговый листок впечатан в человеческую психику даже не на уровне культуры, а в еще более ранних пластах психического, появившихся задолго до ее возникновения, в момент отрыва, переведшего прямоходящих, хищных животных в иное качество восприятия мира, в иной вид животных – обладающих сознанием, т. е. людей. Исключением, естественным образом не попадающим под природные ограничения первичных позывов к сексу и убийству, а значит и не испытывающих стыда от неприкрытых гениталий, являются кожно-зрительная женщина ввиду ее врожденной неспособности родить и кожно-зрительный мужчина ввиду его абсолютной неспособности к убийству живого. Это особая категория людской природы, в корне которой сильнейший страх смерти.

Краткий экскурс в природу фигового листа

Переход от животного к человеку произошел из-за угрозы исчезновения вида прямоходящих предшественников Homo sapiens, проигрывающих, ввиду своих физических данных, войну за выживание и добычу пищи и накопивших сильнейшую коллективную нехватку из-за частого и долго длящегося голода. Желание сохранить свою жизнь у предлюдей коллективно проявилось в виде добавочного желания к сохранению себя, в которое естественным образом включены добавочные желания к пище и к репродукции. Однако эти же добавочные желания попали под ограничение –запрет, табу – ввиду физической невозможности съесть столько пищи, сколько душа теперь желала, а также невозможности удовлетворить усиленное сексуальное влечение самца к самке. Ведь это во многих случаях приводило к ожесточенным сексуальным боям между самцами из-за существующей иерархии внутри групп предлюдей, где было невозможно всем без разбору реализовывать свое сексуальное стремление к самке. Таким образом ради сохранения вида от самоистребления появилась способность преодолевать сексуальное желание, при этом энергия преодоленного желания перенаправляется на иные полезные виды деятельности в среде своего обитания с другими людьми первобытной стаи. На страже этой новой способности стоит ряд табу, сохраняющих репродукцию, ведь сексуальное желание и в первобытные времена можно было реализовать в обход репродукции. Это табу на сексуальный контакт мужчины с детьми, с другими мужчинами, табу на инцестуальные связи. У женщины, состоящей в отношениях с мужчиной, табу проявляется в ограничении сексуального поведения по отношению к другим мужчинам. У нее возникает чувства стыда на сексуальные притязания других соискателей чувственного наслаждения, и сама женщина ощущает внутренний запрет к соблазнению и привлечению к себе мужского внимания (опять же исключением является кожно-зрительная женщина).

Ограничение добавочного желания к пище привело к проецированию его изнутри во внешнее пространство, на ближайший к себе объект пищи, своих собратьев в стае. И опять же ради сохранения вида от самоистребления появилось табу на каннибализм внутри стаи, внутренний запрет на убийство и поедание ближнего. Таким образом, внутри этого желания, устремленного на других членов стаи, появляется новое состояние восприятия окружающей реальности, которое можно охарактеризовать как мерцающее сознание, сознание, появившееся как пустóта, невозможность реализовать и удовлетворить свое желание съесть ближнего. А ощущения в этой пустóте, которые являются по сути первыми человеческими ощущениями, складываются именно как неприязнь к ближнему, ведь запрет вызывает неприязнь. И в этом – ранний человек.

Детская встреча со зверем

Возвращаясь к мату, нужно заметить, что произнесенные вслух матерные слова крайне пенетративны, т. е. будучи услышанными от них трудно сознанием увернуться, а уже проникая в сознание, они неизбежно делают свое дело. Но воздействие мата различно в зависимости от того, кто, кому, в каком виде говорит эти матерные слова. Ведь матом можно ругаться, а можно и говорить для связки слов. Ругань матом родителей на детей – это совсем не то же самое, что ругань между двумя взрослыми людьми, пусть даже и родственниками. Мат, услышанный детьми из уст родителей, имеет крайне пагубное воздействие на детскую психику. И здесь не имеется в виду, что ребенок не слышал этих слов ранее. Обычно дети знакомятся с матом в дошкольном или раннем школьном возрасте, и знакомство это проходит бурно и трепетно, дети сильно чувственно реагируют на услышанное. У ребенка впервые возникает тревожная догадка, из бессознательного, что внутри, помимо привычного и знакомого ему себя, есть и другой «субъект» – зверь, древний, как сама жизнь, и впервые дающий себя почувствовать. Зверь, что сохраняет жизнь, убивает ради сохранения себя, чувственно хочет женщину или мужчину ради наступления будущего. Это знакомство становится началом тайного сговора с этим зверем, началом особых отношений между человеком сознательным и животным телом.

Часто у ребенка от этих тревожных чувств возникает желание бежать искать их разрешения к источнику обратного им чувства – защищенности и безопасности, т. е. обычно к матери. И реакция матери на вопрошание ребенка о смысле услышанных матерных слов многое может решить в дальнейшем восприятии им сексуального, сексуальных отношений и степеней дозволенности при интимной близости. Если мать смешает эти слова с грязью и скверной, а вместе с ними и ребенка, позволяющего такие слова прилюдно произносить, то это может послужить пожизненным «якорем», стыдом перед теми или иными сексуальными проявлениями. Получается, что «это», т. е. все сексуальное, сам секс и репродуктивные органы – это что-то грязное, порочное, некрасивое, мерзкое. Возникает стыд там, где его не должно быть. В большей степени этому негативному влиянию подвержены женщины, в том числе их способность получить оргазм с мужчиной. В целом же люди с разными векторами по-разному подвержены этому негативному воздействию. Например, на уретральника в большинстве случаев это вообще никак не повлияет, а на кожного и анального человека может повлиять очень сильно.

Схожий эффект имеет ругательство матом родителей в присутствии детей. Эффект может иметь даже нечаянно оброненное слово, не направленное в адрес ребенка или даже в адрес кого-либо вообще.

Человек – это тело и психика, два в одном, и психика имеет не меньший удельный вес внутри нашего «Я», чем тело. А в случае звуковика или зрительника так и вообще больший. Матерные слова со стороны родителя нарушают табу на инцест в психическом, не нарушая его при этом на уровне тела. Услышав мат от родителя, ребенок теряет чувство защищенности и безопасности, это как посягательство на инцест, к тому же табу на инцест (упоминавшееся выше), получая удар, будет сопротивляться, и этим личному отношению и восприятию сексуального ребенком будет нанесен ущерб. Табу регулирует происходящее через стыд: у мужчины это животный стыд, у женщины – женская стыдливость. Суть стыда в предотвращении ощущения непереносимых страданий от социального обесценивания человека, обнуления его социального ранга в обществе. Поэтому матерные слова родителей приводят к той или иной степени ущерба в будущих сексуальных отношениях их ребенка, вынуждая его защищаться в отношениях со своим партнером, что приводит как минимум к невозможности в полной мере раскрыть свой сексуальный потенциал в парных отношениях. Мат со стороны родителей приводит к тому, что стыд исчезает там, где он должен быть и появляется там, где его быть не должно.

Дети не должны узнавать о сексуальных подробностях зачатия и деторождения от своих родителей по причине, описанной выше. Недаром как родителям, так и детям неудобно об этом друг с другом разговаривать. У всех детей, кроме уретральных, сексуальный инстинкт подавлен первичным и вторичным ограничениями на секс и убийство, т. е. дети ничего не знают о том, как произошли на свет. Ранняя мастурбация и возбуждение, например, у мальчиков в возрасте до трех лет относится к элементам исследования своего тела, и это не означает, что ребенок понимает, что с ним происходит, или понимает что-либо про сексуальный контакт с женщиной. Ему просто приятно это несложное занятие, и он ему предается.

Психика и развитие уретральника отличается от других людей, потому как это человек, на которого не распространяются ограничения первичных позывов на секс и убийство ввиду того, что это единственный в человеческой природе не убийца, т. е. не имеющий желания убить другого из неприязни (поскольку природа уретрального вектора – это животный альтруизм, не ощущающий неприязни ни к кому по определению), а также единственный обладатель полигамной сексуальности, суть которой полноценное сохранение генофонда стаи, что означает отдачу своего эякулята по нехваткам тем, кто по разным причинам остался без пары, но может родить. Уретральник не стремится никого сексуально использовать, как делают, например, многие кожные сексуальные «юзеры». Таким образом у уретральных людей сексуальный инстинкт не подавлен, они ощущают зверя в себе и направленность своего влечения после шестилетнего возраста, т. е. от них не скрыто, откуда берутся дети. Остальные же люди не знают и не чуют основной тайны биологической жизни, и если их в это не посвятить, то может и во взрослом возрасте не дойти до интимной близости, находясь под одной крышей. Немало было случаев в истории с парами, прожившими много лет вместе и не знавшими, что нужен коитус, чтобы появились дети, и вообще не занимавшихся сексом из-за незнания.

Ранний сексуальный ликбез ребенка происходит обычно в возрасте между 5-7 годами, и у природы для этого имеется особый механизм. Обыкновенно ребенок узнает, откуда берутся дети, от сверстников, во дворе, в школе и т. д. А изначально в детской среде эта правда жизни вырывается из уст именно орального ребенка, которому никто про это никогда не рассказывал, и находит свой путь к ушам располагающихся вокруг сверстников, которые с радостью делятся с остальными, кто еще не в курсе. Вырывается именно с целью создания пожизненной скрепы между скрытым доселе и подавленным животным инстинктом и сознательной составляющей нашего «Я». Оральный вектор – это второе добавочное желание, отрывающее нас от животного и дающее возможность конвертировать суть ощущаемого ранним человеком отношения к другим людям в вибрацию, вибрацию, несущую смысл, т. е. слова. Это то, что делает нас человеком, это способность оральника к мгновенной и точной конверсии коллективно ощущаемых животных нехваток и фрустраций ранних людей в слово. Сознание – это пустóта, жадная до смыслов, это вместилище смыслов, которые ее заполняют, способствуя реализации неудовлетворенных желаний. Слово – это инструмент реализации желания, воздействия на людей, способность вторгаться в их сознание своими смыслами. Но первые человеческие слова – это то, что раскрыто оральной мерой, т. е. не «что попало», а слова, передающие максимально точные смыслы людских нехваток о пище, о репродукции, о сублимированных в действие нехватках, таких как выражение словесного запрета, например.

Мат в обществе взрослых

Помимо сексуальных табу – первого оплота, сохраняющего человеческий вид от самоистребления, есть второй – культура, вторичное ограничение первичных позывов к сексу и убийству. Наличие культурного слоя проявляется в том числе в степени чувства морального и нравственного, не позволяющего человеку открыто проявлять неприязнь к другим людям. Приобретается этот чувственный ограничитель в процессе воспитания от родителей, воспитателей, учителей школы и т.д.

Однако смыслы матерных слов способны сотрясать и пробивать психические конструкции, составляющие культурный слой внутри человека. Публичная ругань матом вызывает враждебность и агрессию в том, кто вынужден ее слушать, даже если она не направлена на этого человека. Мат часто служит триггером, переводящим внутреннюю неприязнь в форму внешней агрессии. Мат способен снимать культурный запрет на секс и убийство, способен освобождать даже от страха смерти, от страха боли, чем в полной мере пользуются, например, когда нужно ментально настроить отряд солдат на уничтожение врага. Впрочем, и при обыкновенной подготовке солдат в армии матом с ними в принципе разговаривают. Однако в случае необходимой военной агрессии это абсолютно оправдано, поскольку без этого человек не способен идти в бой. В социуме же это неприемлемо, поскольку мат наносит вред, выводя животную неприязнь друг к другу наружу, приводит к дезинтеграции общества, в противоположность культуре, объединяющей людей на базе моральных и нравственных норм. А вне культурного пространства люди сосуществовать в привычной на сегодняшний момент форме отношений просто не могут. Поэтому мат – это табуированная культурным социумом лексика.